«Уж если мы действительно футуристы... если мы — люди моторной современности, поэты всемирного динамизма, пришельцы-вестники из будущего, мастера дела и действия, энтузиасты-строители новых форм жизни, — мы должны, мы обязаны быть авиаторами». Так писал 25-летний пермяк, который в ту пору, на заре ХХ века, упорно искал себя, искал и находил… в разных ипостасях. Артист и поэт, агроном и авиатор. На своей визитке он написал так: «Василий Каменский – футурист-песнебоец, пилот-авиатор Всероссийского аэроклуба».

Позволительно спросить в таком случае: не много ли брал на себя этот футурист? Ещё как много! Буйства в характере молодого поэта с Урала, «разливности» души было хоть отбавляй. «Два пальца свиста он закладывал в рот стиха», – скажет о Каменском много позже замечательный поэт Семён Кирсанов. Но обратите внимание: каждым своим делом он занимается не любительски, а вполне профессионально. Если работать на земле, то он заканчивает Высшие сельскохозяйственные курсы в Санкт-Петербурге. Если покорять небо, то надо учиться у самых лучших, самых отважных.

Своим «учителем по авиации» Каменский называет «воздушного рекордиста», инструктора завода «Авиата» Харитона Славороссова (Семененко). Того самого, которого в газетах называли главным «петлистом» (от слова петля), и который первым совершил немыслимый трюк: в Варшаве пролетел на своем «Блерио» под мостом через Вислу.

В 1911 году Василий получит диплом Императорского Всероссийского Аэро-Клуба (ИВАК) Международной Воздухоплавательной Федерации. А своему наставнику будет посвящать и показательные полёты, и поэтические произведения, в том числе нашумевшее «Танго с коровами».

Не подлежит сомнению тот факт, что Василий Каменский – один из первых авиаторов России и первый пермский авиатор. Профессионал. Вот что писала главная пермская газета о том, как Каменский открывал для пермяков небо…

«Весной Пермь собирается удивить своими полётами В.В.Каменский, приобретший воздушный автомобиль. Это не то, что Уточкин (один из русских летунов, товарищ Каменского - В.Г.). Поманил: «буду летать в Перми». А как дело дошло до работы, так скрылся. Это – пермяк!»,– с таким нескрываемым пиететом к Каменскому заканчивает свою заметку журналист «Пермских ведомостей» (26 ноября 1910 г.).

Событие, однако, состоялось не весной, а летом 1911-го. И здесь необходимо уточнить, что первые попытки взлететь с пермской площадки (тогда это был ипподром) были сделаны двумя отважными авиаторами: кроме Каменского в Пермь почти одновременно приехал ещё Петр Евсюков. Строго говоря, их ипподромные рулёжки и «подскоки» можно назвать демонстрацией летательных аппаратов. Полноценные полёты совершил в Перми спустя год известный авиатор-рекордсмен Александр Васильев.

Однако Василий Каменский тем же летом сделает ещё попытки взлететь и уже более удачно. Те же «Пермские ведомости» сообщали: «В понедельник в Нижних Курьях пытался летать авиатор-любитель В.В.Каменский. С песков, лежащих немного выше Курьи, он поднялся на незначительную высоту и продержался около минуты. Курьинские дачники устроили Каменскому овацию».

Сам Василий Каменский, проанализировав неудачу, пишет о своих полётах как о свершившемся факте (см. его мемуары «Путь энтузиаста», публикацию в газете «Звезда» «Первый аэроплан в Перми» от 18 августа 1936 г. и др.). Причем мера набранной высоты у Каменского была своеобразная: с камского берега он поднимался на одну колокольню (вспомним, что Спасо-Преображенский собор в Перми стоит на горе). А вот Васильеву удалось подниматься ввысь «до трёх колоколен».

Поскольку «Блерио» Каменского был уже совсем дряхлым, а мотор слабеньким («не то что у Васильева!»), авиатор переделал его… в аэроход. О том, как пермский летун гоняет на чудо-птице по Каме, сообщили многие центральные журналы.

Петлю Нестерова (высший пилотаж того времени) Каменский не сделал. Но – готовился к этому (о чём вспоминал друг поэта народный артист И.С.Козловский).

В небе не сделал – но он выписывал головокружительные «петли» в своём молодом новаторском творчестве. В стихах Каменский в течение всей своей жизни осваивал фигуры высшего пилотажа.

Разносторонняя творческая одарённость первого пермского авиатора проявилась и в технической сфере. Оказывается, новичок-авиатор пытался усовершенствовать конструкцию аэроплана!

«…Ваши модели, которыми вы занимаетесь, весьма интересны, – сообщает Владимир Лебедев, товарищ Каменского по авиаделу. – Любопытно было бы испытать модель какой-нибудь новой формы, например, имеющую крылья, расположенные в форме треугольника, что, по-видимому, уменьшит лобовое сопротивление…».

Как мы сегодня понимаем, модель-эскиз В.Каменского по рисунку удивительно напоминает один из типов современного реактивного самолета… После всего сказанного можно понять ощущения Василия Каменского, когда он часами смотрел на своё крылатое сокровище и думал: «Вот моё желанное счастье, моя действительная, настоящая любовь – первая, светлая, горячая, огромная любовь к аэроплану…».

Судьба подстроит одному из первых русских летунов злейшую каверзу. Последствия катастрофы в польском городе Ченстохове, которую Каменский потерпел в мае 1912 года, сказались на его здоровье. Последние годы своей жизни (скончался он в 1961 году) Василий Васильевич не мог не то что летать – ходить… Обезноженный, прикованный к постели, он частенько брал в руки альбом, цветные карандаши и – на бумаге взмывали в воздух причудливые самолёты и творения, похожие на стрекоз… В автобиографии 1927 года этот «непромокаемый энтузиаст» делился своей мечтой слетать на Луну первым корреспондентом от Земли, «когда туда пустят первый снаряд-ракету» (!-В.Г.).

Дважды рождённый – так можно назвать нашего земляка, потому что после польской катастрофы газеты сообщили о гибели отважного авиатора. Но он выжил, и позже так вспоминал о своём состоянии при падении: «…Объял холод беспомощности, а в голове мгновеньями, как искры, вспыхивали картины детства: Кама, пароходы, лодки, собаки, лес… И тут же сознанье, что я — один, чужой и ровно никому не нужен здесь…».

Важный вопрос – какое отражение в творчестве В.Каменского нашла тема авиации. И здесь нам необходимо уточнить одну критикессу, которая, выступая на конференции в доме-музее поэта в Троице, выразилась, что данная тема осталась «частью только внешней, социальной биографии поэта». Авиатеме Каменский посвятил не одно стихотворение и не два, а гораздо больше, он просто жил этим, если помнить о лирическом характере его поэзии. Некоторые из произведений ещё не опубликованы. Так, неизвестны его «Аэро-грёзы» (я отыскал их в десятом номере журнала «20-ый векъ»).

Автор признаётся:
…Что за прелесть быть пилотом,
Над гнилым взлететь болотом,
Круче, круче -
прямо в тучи
Направляя свой полёт!
…В облака!..
Я хочу,
Куда хочу!
Вольной пташки, вроде я,
Не пымать,
Ваше благородие!..

Работая в московских архивах, я обнаружил поэму «Любовь капитана». Автору видится будущее, как
«Густая стая Горизонтных
Аэропланов-лебедей
Над человечеством призывностью
Блистает…»

Нигде не публиковалась также полностью драма в четырёх частях о жизни и смерти авиатора (РГАЛИ, ф. 1497, оп.1, ед. хр. 66). Возможно, это та самая поэма, которую просил прислать Харитон Славороссов, лётный инструктор Каменского.

Авиатема продолжалась в творчестве В. Каменского и в дальнейшем. В 1930-е годы он с увлечением работает над поэмой «Могущество», посвятив её В.Чкалову. Выступает Василий Васильевич и в роли фантаста. Вот каким он рисует будущее человечества в своём любопытнейшем творении «Аэропророчество» (РГАЛИ ф. 1497, оп.1 ед. хр. 142). Приведу фрагмент, говорящий о полёте фантазии поэта:

«Через 150 лет. Все люди будут летать без исключения и дойдут в области авиации до совершенства. К этому времени природа изменит или, вернее, приспособит людей к их новой летучей жизни. Тогда тип летающих людей будет близко напоминать птиц (…)

…Через 500 лет. Аэропланы совсем исчезнут, на земле воцарится своеобразная, красивая, полная чудесной поэзии жизнь. Все люди переродятся в человеко-птиц и весь мир будет подобен птичьему раю (…)

Через 1000 лет. Все до единой человеко-птицы в силу естественного перерождения превратятся (смотря по вкусу и обстоятельствам), кто в ворону, кто в сороку, кто в гуся. Кто в ястреба, кто в кукушку, кто в петуха, словом, кто во что горазд (…)

Через 2000 лет. Такие же люди, как мы, расселятся по всей земле, как мы, будут культурны, и однажды бритый американец с трубкой к удивлению всего мира выдумает первый аэроплан и полетит».

Выходивший в Петербурге «Синий журнал» (№50 за декабрь 1911 г.) опубликовал «эскиз пилота-авиатора В. Каменского «Аэроплан и первая любовь». Это романтический рассказ о летуне, отказавшемся от земной любви ради неба. Публикация сопровождалась фотографией авиатора Каменского. Интрига не для слабонервных, возлюбленная авиатора покончила в итоге с собой, но рассказ интересен тем, что он содержит немало автобиографических моментов. Фактически рассказ и посвящён первым полётам над Камой…

На одной из встреч с читателями Василий Васильевич поделился своим искусством, как надо жить: «Я всегда смотрю на небо, и мне легко жить. Смотрите и вы. Чаще смотрите и станет легко. На небе нет страданий, потому что на небе живут звёзды, солнце, луна, и все светят. Так будьте и вы светлыми и светите ярче друг другу, чтобы светло, радостно было жить на расцветной земле, чтобы не было горести, чтобы не было бессмысленной тоски – этой временной смерти» («Неизвестный Каменский. По страницам дневников и писем поэта». Публикация И.Ёжикова, П., 2009).

Если внимательно читать стихи Каменского «воздушного цикла», можно понять, что в душе у поэта-авиатора бушевали чувства светлые, его обуревали восторг и гордость за человека. В одном из своих творений того времени он пишет:

Крыльями воля
Людей окрылялась…

Владимир Гладышев